Крепость Алустон в Алуште

Современная Алушта имеет богатую историю, уходящую своими корнями в эпоху раннего средневековья, когда, как упоминает Прокопий Кесарийский, здесь по приказу византийского императора Юстиниана I была основана крепость. Из контекста сообщения не ясно, знал ли автор упоминания о существовавшем здесь уже поселении, либо он имел ввиду, что укрепление было сооружено на пустом месте. Вопрос этот и сейчас является дискуссионным, ведь место, выбранное для крепости, было достаточно важным в ту эпоху, и некоторое поселение здесь вполне могло существовать. Постараемся разобраться в том, что собой представляла средневековая Алушта.

Остатки укреплений Алушты находятся на южном берегу Крымского полуострова в 200 м от моря и занимает вершину небольшой возвышенности с крутыми склонами, расположенной между устьями двух маленьких речек в центральной части современного города Алушта. В настоящее время они представляют собой компактный, неоднократно перестраивавшийся, фортификационный ансамбль с двумя линиями обороны — цитаделью и внешней оградой, которая с напольной (самой приступной, внешней), северо-восточной, стороны усилена тремя башнями. Нынешние названия башен имеют позднее тюркское происхождение, отражая их характерные особенности: Ашага-Куле («Нижняя»), Орта-Куле («Средняя») и Чатал-Куле («Рогатая»).

История исследования

Письменных упоминаний об Алустоне довольно немного. В трактате «De aedifi ciis» Прокопий Кесарийский пишет о Юстиниане I:

Он воздвиг там и два укрепления, так называемые Алуста и в Горзубитах

Дальнейшая история сооружения в документальных источниках отражена еще более слабо, лишь в контексте различного рода событий. В 60-х годах Х в. Алус принадлежал хазарскому кагану Йосифу. Согласно свидетельству арабского географа и путешественника Абу Абдаллах Мухаммед ал-Идриси (ок. 1100—1165), в XII в. Шалуста была большим и красивым приморским городом. Позднее она появляется на портуланах, где имеет разные варианты написания топонима: Lasta (1318), Austa (1367), Alusta (1408), Lustra (1480), Lustia (1487), Lusta (1514), Lusto (без даты), Lusca (1570).

Самое раннее описание оборонительных сооружений средневековой Алушты в Новое время принадлежит П. С. Палласу, побывавшему здесь в 1793—1794 годах. Со ссылкой на трактат Прокопия Кесарийского, руины он определяет как остатки «древней греческой крепости», сообщая при этом о развалинах «трех башен и крепостной стене, сложенных из дикого камня, аршин в 5 вышины и от двух до трех толщины», а также то, что «посреди укрепления заметна поперечная стена». Довольно точными являются наблюдения исследователя относительно качественных характеристик фортификационной структуры объекта:

Большая круглая башня составляла юго-восточный угол укрепления, против моря, на крутом холме; от нее идет стена прямо на запад, — где она, по причине отлогости холма, укреплена прочнее. На северо-восточной стороне стена укреплена слабее и имела здесь тупой угол, подле которого находилась четырёхугольная башня; а за нею, на расстоянии 70 шагов, — другая, на северном углу. Северный и западный склон холма представляет отвесный утес против долины и здесь заметны только признаки стены

Е. Е. Кёллер, посетивший Алушту в 1821 году, отнёс её оборонительные сооружения к числу достопримечательностей, подлежащих обязательному сохранению, не определяя при этом их происхождение. Сопровождавший учёного в поездке по Крыму архитектор Э. Паскаль выполнил два рисунка — «Вид и план Алушты, с развалинами крепости», судьба которых до сих пор неизвестна. О самом же укреплении Е. Е. Кёллер, задавшись целью выяснить состояние объекта, в своём дневнике сообщил только общее впечатление и отметил возникшее при ознакомлении с памятником недоумение:

18 августа, четверг. В 7 часов утра я вышел, чтобы осмотреть развалины древней крепости. Часть внушительных стен ещё стоит; но от башни с одной стороны вовсе ничего не сохранилось. Если считать, что это остатки генуэзских построек, то удивляет отсутствие на них плит с надписями

П. И. Кёппен первым из исследователей вводит в научный оборот план крепости, который, предположительно, был снят в 1835 году топографом Симферопольской межевой комиссии Литвиненко, в то время выполнившего аналогичную работу на другом памятнике, находившемся недалеко от Алушты — у подножия г. Демерджи. Представляя чертёж, он отмечает, что укрепление, «сообразуясь с местностью, составляло весьма неправильный пятиугольник», внутри которого выделяется обособленная часть «как бы Акрополь или верхний город». Учёный приводит татарские названия башен и их перевод, обращает внимание на отдельные конструктивные характеристики строений, сообщает о ремонте Орта-Куле в 1833 году и обрушении половины Чатал-Куле в 1830 году, пытается определить историческое место объекта, подчеркнув особенность его расположения:

В ряду береговых укреплений Алушта примечательна тем, что отсюда уже следует крепость за крепостью в близком друг от друга расстоянии и в явной между собой связи находившиеся

Упомянутый П. И. Кёппеном ремонт на некоторое время приостановил разрушение оборонительных сооружений крепости, но вскоре необходимость их сохранения вновь стала актуальной. В 1863 году для предупреждения несчастных случаев по предписанию губернатора принимается решение разобрать верхнюю часть башни Чатал-Куле, находившуюся на небезопасном расстоянии от мечети. Одновременно, «для обеспечения нормального существования» средней башни, в которой обнаружилась давняя трещина, рекомендовано устройство «контрфорса с задней стороны высотою примерно в две-трети вышины всей стены».

После удаления верхней части башни Чатал-Куле, в 1871 или 1872 году, оставшаяся часть руины окончательно разрушилась. В конце 1880 года возникла угроза уничтожения верхней половины Орта-Куле, которая, согласно утверждения одного из местных жителей, «валится», что, в конечном итоге, после непродолжительной переписки, ознаменовалось появлением 12 марта 1881 г. примечательного документа, направленного Императорским Одесским обществом истории и древностей в Таврическое губернское правление:

На отношение Губернского Правления от 24 февраля сего года за № 122

Общество имеет честь уведомить, что желательно разобрания Алуштинской башни, угрожающей, как полагает г. Таврический Губернский Инженер, падением, времени которого предугадать нельзя: оно возможно чрез несколько дней и по истечении столетия, общество полагает обстоятельство — сохранить или разобрать — на полное благоусмотрение господина Инженера. Археология и самая Алуштинская историческая местность и общество много будут обязаны господину Инженеру за возможное сбережение этого памятника VI века.

Вице-Президент Мурзакевич.

Секретарь Юргевич.

Результаты неизвестны. В 1897 году вновь потребовалось приведение руин башен в безопасное состояние, на их ремонт было выделено 800 руб. Озабоченность судьбой крепостных построек, а также необходимостью сохранения их исторического облика проявили Московское Императорское археологическое общество, Императорская археологическая комиссия и Таврическая учёная архивная комиссия. Затянувшаяся на несколько лет бюрократическая волокита благополучно завершилась к осени 1901 года закладкой вывалов и возведением контрфорсов, причём четверть отпущенных средств осталась неиспользованной.

Новые проблемы с сохранением памятника возникли в апреле 1909 года, когда обитатели усадеб, смежных с Орта-Куле, обратились к Таврическому губернатору с просьбой относительно башни, пытаясь добиться «распоряжения о снятии верхушки таковой сажени на две и укрепить ее», чтобы обезопасить свои владения от выпадающих из кладки камней. В этот раз вновь Императорская археологическая комиссия озаботилась ремонтом башни без ее разборки.

В 1947 году руины «так называемой генуэзской крепости» были осмотрены Е. В. Веймарном. Ориентируясь на план П. И. Кёппена, он установил, что общая конфигурация оборонительных линий, за исключением передней стены цитадели, ещё прослеживается, а их кладка местами сохранилась на высоту до 7—8 метров. Состояние башен им определено следующим образом:

Чатал-Куле «сохранилась очень плохо», средняя башня, названная исследователем Орта-Капу (что ошибочно, но, учитывая отсутствие точных данных о крепостных воротах, небезынтересно), сильно разрушена и «подперта современным нам контрфорсом», Ашага-Куле «сохранилась на значительную высоту».

Изучение подъёмного материала и осмотр руин фортификационных построек не дали «никаких положительных указаний для того, чтобы крепость считать сооруженной в эпоху раннего средневековья. Как следствие, Е. В. Веймарн пришёл к вполне убедительному выводу:

...если на этом месте и была воздвигнута некогда, согласно Прокопию, крепость Алустон, то она настолько была перестроена генуэзцами, что остатки ее целиком поглощены более новой постройкой.

Причём, по его мнению, более ранняя, нежели генуэзская крепость может быть лишь круглая башня — Ашага-Куле, ибо та не связана со стеной.

Неожиданную и несколько сумбурную информацию о фортификационных сооружениях Алушты сообщает О. И. Домбровский, посвятивший южнобережным укреплениям средневекового Крыма специальное исследование. Традиционно соотнося возведение крепости с царствованием императора Юстиниана I, он отмечает, что от той в настоящее время «сохранились одна из четырёх круглых башен и основание прямоугольной башни более позднего времени», но при этом свои выводы ничем не подкрепляет.

Особое место в истории изучения памятника занимают исследования Л. В. Фирсова. Наряду с обширным цитированием малодоступной тогда работы П. И. Кёппена и новым, с учётом современного (1966 г.) состояния, описанием руин строений, он первым предпринял попытку реконструировать облик фортификационных сооружений крепости, в частности, изобразив предполагаемый вид одной из башен (Ашага-Куле) и примыкающего к ней участка южной оборонительной стены. По его мнению, те завершались зубчатым парапетом с узкими, расширяющимися вовнутрь бойницами и имели простой или сложный карниз с машикули.

Л. В. Фирсов считает, что «генуэзцы укрепили Алушту, использовав старую, юстиниановских времен, крепость, значительно переделав ее на свой архитектурный вкус», отмечая при этом то, что «невозможно с достоверностью отличить византийские кладки от кладок генуэзских».

В исследованиях, посвящённых рассмотрению непосредственно архитектурных аспектов памятника и отчасти его исторического контекста, опубликованная информация в большинстве своём априорна и не всегда достоверна. Так, безосновательно сообщается о повреждении крепости монголо-татарами в 1239 году и её восстановлении в XIV в. Ошибочно также утверждение о том, что и Орта-Куле, и Ашага-Куле сложены из крупного известняка, тогда как, на самом деле, пока здесь известен только один случай применения данного камня, да и то в виде тщательно обработанных блоков вторичного использования, которыми оформлен внешний угол первой из упомянутых построек. Определённое сомнение вызывают сведения о реставрации памятника в 1883 году.

Новый этап в исследованиях памятника начался в 1981 году, когда В. А. Сидоренко впервые предпринял попытку археологического изучения укрепления, однако её результаты до сих пор не введены в научный оборот. В течение одного полевого сезона им был выполнен осмотр уцелевших кладок строений, а на свободных от современной, очень плотной, застройки местах Крепостной горки заложено четыре шурфа, в двух из которых удалось выявить невыразительные руины оборонительных стен цитадели.

Более полное представление о скрытых культурным слоем остатках фортификационного ансамбля, равно как реальную периодизацию его сооружений, позволили получить лишь дальнейшие, широкомасштабные, раскопки памятника, осуществлённые в 1984—1995 и 1998 годах Горно-Крымской экспедицией КФ ИА НАНУ под руководством В. Л. Мыца.  Археологическими исследованиями выделено пять строительных горизонтов в истории развития средневековой Алушты, прошедшей путь от небольшого византийского укрепления до малого городского центра — генуэзской торговой фактории с мощной крепостью:

1) ранневизантийский: вторая треть VI — вторая половина — конец VII вв.,

2) хазарский: VIII — первая половина X вв.,

3) византийский: вторая половина X — конец XIII вв.,

4) золотоордынский: конец XIII — 80-е годы XIV вв.,

5) генуэзский: 80-е годы XIV — 70-е годы XV вв.

История памятника

Каждый из периодов получил соответствующее отражение в фортификационной структуре и архитектонике оборонительных сооружений города. Раскопки показали, что во второй трети VI в. (между 527—560 гг.) византийцами была возведена небольшая сторожевая крепость с мощными оборонительными стенами, ограждавшими вершину холма по всему периметру. В последующие столетия (VIII—XV вв.) ранневизантийские укрепления служили цитаделью города.

Стены и башни внешней линии обороны построены генуэзцами не ранее 80-х годов XIV в. Причём, определённое время в научном обороте господствовало априорное мнение, согласно которому те якобы были возведены в 80—90-х годах XIV в. по инициативе и при финансовой поддержке генуэзской администрации и уже к началу XV в. при обрели свой законченный вид. Однако, как было установлено дальнейшими археологическими исследованиями, строительная периодизация генуэзского периода существования Лусты в реальности оказалась значительно сложнее, чем это представлялось ранее.

Полученные в ходе раскопок новые материалы позволили считать, что до 20-х годов XV в. генуэзцы ограничили свои фортификационные мероприятия в Алуште ремонтом и восстановлением византийских укреплений, возведённых при Юстиниане I (527—565) и частично разрушенных монголами в 70-х годах XIII в., которые впоследствии использовались ими как цитадель города. В момент обострения политических отношений с правителем Феодоро Алексеем, начавшим военные действия против Каффы с целью захватить всё побережье Готии от Чембало до Лусты (1422—1423 гг.), в спешном порядке была построена внешняя линия обороны. Это позволило увеличить защищенную часть города на 0,75 га (в 2,1 раза).

Во второй половине 20-х годов, после катастрофического землетрясения 1423 года производился ремонт пострадавших от сейсмического воздействия крепостных стен. Во второй четверти — середине XV в. полной перестройке подвергся северо-западный участок оборонительной стены цитадели, возведенной ещё при Юстиниане I. Причиной разрушения первоначального сооружения также могло быть землетрясение 1423 года.

Последний строительный период крепости относится уже к 60-м годам XV в. В это время был полностью перестроен внешний контур обороны, который немного выдвинулся в напольную сторону. Возведению куртин и башен предшествовала тщательная инженерная подготовка в виде вертикальной и горизонтальной планировки склона Крепостной горки. Новые фортификационные сооружения отличались высоким качеством выполнения строительных работ и соответствовали требованиям защиты от огнестрельной артиллерии.

Во время перестройки внешнего периметра обороны генуэзской Лусты, крепостная стена начала 20-х годов XV в. была частично разобрана. По мнению В. Л. Мыца, согласно результатам изучения башни Орта-Куле, можно предположить, что в 60-х годах XV в. генуэзцы завершали крепостное строительство Лусты. К этому времени город был обнесён внешней (второй) оборонительной стеной с тремя башнями.

На основании тех же данных, принимая во внимание характерные региональные особенности военной архитектуры Таврики, к совершенно иным выводам пришёл С. Г. Бочаров. Он, напротив, допускает, что с переходом генуэзских владений в Крыму под управление банка Св. Георгия в конце 50-х годов XV в. контроль над Лустой, а возможно, и её округой, был передан феодоритам. Как следствие, строительный период крепости, относящийся к 60-м годам XV в., связан не с деятельностью коммуны Каффы, а с фортификационными мероприятиями династов Феодоро на восточных границах княжества.  Исходя из этого предположения, С. Г. Бочаров сделал заключение, согласно которому единственным генуэзским крепостным объектом в первой половине XV в. была цитадель Лусты, что, по его мнению, позволяет понять, почему консул Алушты в 1449 году, имея в своём распоряжении самую мощную крепость и, следовательно, самый населённый пункт побережья, согласно Устава платил налогов в два раза меньше, чем консулы Партенита и Гурзуфа.

Первым из исследователей С. Г. Бочаров предлагает объёмную, относительно убедительную, реконструкцию внешнего вида крепостного ансамбля в XV в. Основным недостатком предпринятой им попытки визуализации объекта является излишняя идеализация фортификационной структуры укрепления, а также сильное уплощение рельефа ограждённой территории и подступов к ней. Допущены неточности в деталях. В частности, талус Орта-Куле ошибочно охватывает с напольной стороны весь внешний контур здания, что противоречит материалам раскопок.

Спорными являются машикули, которыми автор наделяет завершения всех трёх башен. Вход в цитадель изображен в виде обычного арочного проёма у излома передней стены без какого-либо флангового прикрытия, что представляется маловероятным. Поскольку точное местоположение главных крепостных ворот до сих пор не известно, на реконструкции они не обозначены, хотя, судя по косвенным признакам, однозначно должны были находиться с северо-восточной, напольной, стороны, изображённой на одном из видов укрепления.

Архитектура крепости Алустон

Первоначальное укрепление занимало вершину возвышенности и имело четырёхугольный в плане крепостной полигон неправильной формы. Конфигурация и мощность оборонительного контура во многом обусловлены рельефом: довольно крутыми склонами с южной и западной сторон, более пологим и самым приступным северовосточным участком, относительно затруднёнными подходами с востока. Площадь защищённой стенами территории составляла 0,25 га. Общая протяжённость крепостной ограды — 230 м.

Выделяются три основных оборонительных линии разной длины, полностью охватывавших весь периметр укрепления. Достоверных данных о башнях нет. Вход на укреплённую территорию мог быть расположен в центральной части северовосточного оборонительного рубежа, на изломе крепостной стены, где раскопками частично выявлены остатки какого-то, достаточно широкого, проёма.

Данное предположение косвенно подтверждается возникновением позднее здесь, в расположенной перед ним городской застройке, чётко выраженного проезда между отдельными усадьбами. Наиболее показательные фортификационные сооружения первого строительного периода крепости представлены остатками оборонительной стены, ограждавшей вершину возвышенности с напольной стороны, которые изучены раскопками на участке протяженностью 36 м. Толщина стены составляла в среднем 2,25—2,30 м.

По мнению В. Л. Мыца, выявленная раскопками первоначальная оборонительная стена Алустона вполне соответствовала канонам фортификации того времени. Руководствуясь требованиями анонимной византийской «Тактики» VI в., согласно которой средняя толщина крепостной ограды должна была составлять 5 локтей (около 2,3 м), а высота — 20 локтей (9,5 м), он считает, что размеры куртины восточного участка обороны равнялись, соответственно, 6 локтям (2,8 м) и 22 локтям (10,5 м). Западная часть ограды, будучи более тонкой (2,07 м = 4,5 локтя)  6, могла быть немного ниже, достигая 8,5 м (18 локтей). Разница величин им объясняется тем, что последняя находилась на краю более крутого и труднодоступного склона.

Внутрикрепостное пространство исследовано слабо. На данном этапе изучения памятника уверенно можно судить лишь об одной постройке синхронной цитадели. Она состояла из двух смежных помещений, находилась у самого входа в укрепление и, возможно, была казармой либо кордегардией. Размеры здания — 13,20 × 3,50—3,75 м. Согласно данным археологического изучения памятника, около середины или во второй половине — конце VII в. Алустон был оставлен византийским гарнизоном, предварительно разрушившим внутрикрепостные постройки и забравшим с собой всё наиболее ценное. Это событие пока только предположительно можно связать с военно-политическим и экономическим кризисом, переживаемым империей, и появлением на полуострове хазар.

После ухода византийского гарнизона Алустон, возможно, некоторое время пребывал в запустении. Но к IX—X вв. площадь крепости увеличилась до 0,5 га за счёт ограждения небольшого посада, примыкавшего с востока к стенам цитадели. Крепостная стена этого времени идет в направлении северозапад — юго-восток, прослежена раскопками на протяжении 60 м в трёх местах, на двух смежных и одном обособленном участках. Толщина сооружения — 1,40—1,90 м. Внешний слой конструкции сложен из крупного бута с ровной лицевой гранью, что придавало постройке монументальный вид. Общая длина стен составила теперь 130 м, и новая крепостная ограда вынесена вперед по отношению к прежней на 30-40 м.

На исследованных раскопками участках крепостные ворота не обнаружены. Учитывая топографию местности, можно предположить, что вход на территорию укрепления в это время находился между городским зольником и южным краем передней оборонительной стены, где дневная поверхность несколько выполаживается. На основании обнаруженных в забутовке кладки фрагментов высокогорлых кувшинов с плоскими ручками, белоглиняной поливной керамики, амфор причерноморского типа и фляг стена датирована IX—X вв. Существование сооружения было непродолжительным. Согласно материалам раскопок, уже в Х в. куртина подверглась частичной разборке и с внешней, северо-восточной, стороны к ней пристраиваются здания, разрушенные в пожаре Х в.

После падения крепости, при византийском правлении, отдельные участки городской территории долго не застраивались, и только в XII—XIII вв. площадь поселения достигла примерно 3 га за счёт роста посада, находившегося на склонах холма. С утратой предыдущей, хазарского времени, внешней крепостной ограды единственной защитой для местных жителей многие годы оставалось первоначальное укрепление. Сведений о ремонтах и новых фортификационных сооружениях данного периода нет. Достоверные свидетельства строительной деятельности очередных, золотоордынских, собственников города в период с конца XIII в. по 80-е годы XIV в., также неизвестны.

Фортификационное строительство на территории крепости, которое осуществлялось её новыми владельцами – генуэзцами в 80-е годы XIV в., видимо, ограничилось ремонтом и приведением в порядок оборонительных объектов цитадели, где могла размещаться генуэзская администрация. Достаточно большой представляется вероятность того, что снаружи посад был защищён рвом.

В 20-е годы XV в. фортификационная структура укрепления усложнилась. В дополнение к цитадели с напольной стороны опять возведена внешняя линия обороны. По отношению к первоначальной, юстиниановской, стене новая крепостная ограда вынесена вперёд на расстояние 55—65 м. Своим начертанием она точно следует конфигурации защитных рубежей хазарского периода, что, видимо, было обусловлено не столько их остатками, к тому времени практически полностью обезличившихся (исчезнувших с поверхности земли), но, прежде всего, рельефом местности и характерной плановой схемой посада, имевшего радиальноконцентрическое расположение застройки.

Общая длина сооружения составляла приблизительно 158 м. Передняя крепостная стена состояла из трёх куртин, сведённых между собой под скруглёнными на стыках почти одинаковыми углами — 150° и 165°. Их протяженность: северо-западного участка — около 60 м, среднего — 40 м, юго-восточного — 57 м. Общая площадь укрепления — примерно 1 га. Достаточно чёткой локализации поддается юго-восточная куртина крепостной ограды, южную половину которой удалось исследовать посредством археологических раскопок практически полностью. Она расположена на свободной от городской застройки (за пределами посада), но занятой кладбищем, территории с довольно пологим склоном.

Оборонительная стена имела бутовое строение, имела деревянный каркас и заполнением пустот кладки обычным грунтом. Она ограждала предместья и с противоположного бока, с северо-западной стороны. Только такая конструкция, располагаясь на краю крутого склона, могла исчезнуть практически бесследно после разрушения.

Вход в крепость расположен с напольной стороны, в северовосточной куртине передней оборонительной стены на расстоянии 3,35 м от юго-восточного угла ограды. Он представляет собой прямоугольный в плане проём шириной 1,85 м. Низ проёма относительно ровный с порогом на входе. Покрытие проезда земляное, уплотнено морской галькой.  Порог находится у напольного края проёма в одной плоскости с фасадной поверхностью стены. Он был деревянным, выполнен из бруса сечением 0,16 × 0,22 м. Основание порога тщательно выровнено и усилено однорядной кладкой, своего рода фундаментом, из постелистого бута на известковом растворе.

In situ сохранились железные детали крепления воротного полотна — угловая обойма с опорным стержнем и подпятник. Вертикальная, торцовая полоса обоймы, точно отмечая местонахождение ворот в закрытом состоянии, расположена параллельно боковой поверхности проёма. К воротному полотну створка крепилось гвоздями: спереди — четырьмя, сзади — пятью, снизу и с торца — соответственно, тремя с каждой стороны. Вид, устройство и размеры самих ворот поддаются вполне достоверной реконструкции. Они были двукрылыми, открывались вовнутрь. Их толщина составляла 7,8 см, о чём свидетельствует характерный паз внутри угловой обоймы. С учётом необходимых зазоров, один из которых выявлен раскопками, предполагаемая ширина полотна составляла 0,90 м.

Поскольку наряду с горизонтальными и вертикальными креплениями предусматривалась также диагональная фиксация пяты, щитовая конструкция створки непременно должна была иметь откос, позволявший избежать деформации (искривление и провисание, как следствие, заклинивание) сооружения. Высота этого сооружения составляла около 1,90 м. С южной стороны проёма, в 0,75 м от уровня проезда и на расстоянии 0,25 м от переднего края, в кладке находится отверстие трапециевидной формы, сужается книзу. Его размеры: высота — 0,23 м, ширина — 0,14—0,18 м, глубина — 0,37 м. Вероятно, оно использовалось как приёмное гнездо для засова. Воротный проём мог завершаться аркой с глухим тимпаном.

На стыке юго-восточного и среднего участков передней оборонительной стены, видимо, был предусмотрен ещё один вход на территорию укрепления, который вполне мог использоваться в качестве потерны. Предполагаемый вход в крепость снаружи был защищён башней. Она представляла собой прямоугольную в плане постройку, возможно (судя по дуговидной конфигурации внутреннего пространства), с проёмом в боковой, южной, стене. Размеры сооружения: реконструируемая длина — 5,25 м, вынос за пределы крепостной ограды — 2,25 м, толщина стен — 0,75—1,10 м. Ширина помещения — 1,55 м, его протяжённость — 3,15 м. Судя по незначительной толщине стен, постройка, вероятнее всего, была одноэтажной с открытой площадкой на уровне боевого хода крепостной ограды.

Во второй четверти XV в. ремонту подверглась цитадель, полностью перестраивается северо-западный участок её оборонительной стены. Основной причиной разрушения первоначального сооружения могло стать землетрясение 1423 года. Новая куртина расположена на довольно крутом склоне, что при строительстве потребовало специальных работ по выравниванию рельефа, уничтоживших все более ранние культурные напластования. Восстановлена южная боковая стена наружной ограды.

Наконец в 1460-е года была проведена капитальная реконструкция внешней оборонительной линии города. Взамен существующей передней крепостной стены в непосредственной близости от нее, на расстоянии 0,75—2,80 м, снаружи сооружена новая, более мощная ограда, усиленная тремя башнями — на углах и посередине. Строительство сопровождалось упразднением прежних коммуникаций и связанных с ними объектов, а также, предположительно, разрушением (скорее всего, частичным) предшествующего ему сооружения, камень которого можно было использовать повторно.

С упразднением первоначального входа воротные полотна не были демонтированы и подверглись полной, двусторонней закладке, стена могла уцелеть также на многих других участках и в дальнейшем быть использована в качестве внутренней. Общая длина новой оборонительной линии, по сути, сохранившей в целом начертание предыдущей крепостной ограды, равнялась 160 м. Расстояние между башнями составляло 80 и 70 м. Площадь укрепления увеличилась до 1,065 га. Все куртины примыкали к башням без перевязки кладок и, следовательно, появились после их возведения.

Башня Ашага-Куле представляет собой монументальное здание с круглыми внутренними и внешними очертаниями плана, по сравнению с остальными башнями была самой высокой и могла использоваться в качестве маяка. С тыльной стороны, на уровне нижнего яруса, она имеет уступ, образовавшийся в результате примыкания постройки к угловому участку предшествовавшей ей крепостной ограды второй четверти XV в. Башня, видимо, была многоярусной закрытого типа.

Судя по неизменной толщине сохранившейся части стены, внутреннее пространство здания могло сохранять свои размеры и очертания на всю высоту. В стенах наземного этажа башни сохранились пустоты от двух ярусов горизонтального деревянного каркаса, предназначавшегося для усиления сооружения (в частности, антисейсмического) и предотвращения его деформации при возведении вследствие медленного отвердения извести. Нижняя конструкция состояла из прямоугольных в сечении (0,18 × 0,22 м) брусьев длиной около 2 м, которые залегали в кладке по периметру внешней лицевой поверхности, образуя в плане многоугольник.

Согласно выводам Л. В. Фирсова, касательно Ашага-Куле, «полная высота с ее навершием» могла достигать 18—20 м. В. Л. Мыц, не выделяя данное сооружение, считает, что башни крепости возвышались на 20—22 м. Причём, поскольку с напольной стороны самой постройки признаков наличия бойниц в стенах не выявлено, он счёл возможным, соглашаясь с реконструкцией Л. В. Фирсова, также предположить размещение на её вершине машикули.

Орта-Куле, средняя башня, представляет собой монументальную постройку с прямоугольными в плане внутренними и внешними очертаниями, по сравнению с остальными башнями укрепления была самой крупной и принадлежит к типу межстенных. Ширина здания (уменьшается в напольную сторону) — 10,60—11,25 м, его длина — 10,88 м. За линию крепостной ограды строение выступает на 9,30 м. Толщина стен башни: северо-западной, боковой — 3,00 м, северо-восточной, передней — 2,85 м, юговосточной, боковой — 2,90—2,95 м, югозападной, тыльной — 0,98—1,10 м (увеличение к юго-востоку). Высота руин составляет 1,75—10,00 м.

Башня была многоярусной, а ее этажи со стороны укрепления, вероятнее всего, были открытыми. В кладке восточного угла башни сохранились гнёзда от деревянных конструкций, соотносимых с перекрытием, что позволяет довольно точно определить высоту наземного помещения. Она составляла 4,45—4,75 м. Высота второго этажа, судя по расположению следующего яруса деревянного каркаса кладки, была меньше — около 3,40 м. Пол был земляным, покрыт слоем уплотнённого глинистого грунта.

Посередине боковой, юго-восточной стены нижнего этажа башни расположена амбразура — единственная на этом уровне. Амбразура находится в 0,80 м от уровня пола. Высота обороны позиции составляла всего 1,6 м. С юго-восточной стороны башня имела амбразуру и на втором этаже. Достоверных данных об остальных стрелковых позициях второго яруса башни нет. Вероятнее всего, аналогичные бойницы находились в каждой из стен здания — с противоположного бока и спереди. Подобную планировку мог иметь и расположенный выше этаж, а сама постройка завершалась открытой боевой площадкой, ограждённой парапетом с зубцами.

Относительно хорошая сохранность и характерные конструктивные особенности здания позволили исследователям памятника высказать отдельные предположения о первоначальном облике Орта-Куле. Согласно заключению А. А. Артеменко, высота башни достигала 16 м. По мнению Л. В. Фирсова, Орта-куле возвышалась на 13—15 м, а завершалась зубчатым парапетом с узкими бойницами и машикули. В. Л. Мыц считает, что средняя башня, по-видимому, состояла из трёх ярусов с открытой боевой площадкой наверху, на уровне второго и третьего этажей была трёхстенной, имела высоту не менее 21 м.

Башня Чатал-Куле, утраченная к настоящему времени почти полностью, традиционно считается и изображается шестигранной, причём с такой же конфигурацией внутреннего пространства. Последнее небесспорно, поскольку, согласно чертежу, выполненному спустя лишь несколько лет после обрушения половины здания в 1830 году, Чатал-Куле внутри была круглой, что представляется более правдоподобным. Однако нельзя исключать вероятности и того, что башня могла иметь иную внешнюю форму — октагональную, о чём косвенно свидетельствует схематичный обмер остатков данной постройки.

Размеры здания В. Л. Мыц определяет примерно по невыразительным остаткам кладки южной стены, ещё недавно выступавших на поверхности земли — 12 × 12 м. На плане П. И. Кёппена Чатал-Куле изображена приблизительно одинаковой величины с Ашага-Куле, диаметр которой составляет 9,00—9,20 м.

Ограда крепости с напольной стороны состояла из двух куртин, соединивших между собой башни. Традиционно считается, что оборонительная стена между Чатал-Куле и Орта-Куле, остатки которой почти полностью перекрыты современной застройкой, имела прямолинейное начертание и именно так она обычно изображается на плане крепости. Её протяжённость — 80 м. Сооружение сохранилось плохо, раскопками исследовано частично.

Оборонительная стена сложена из крупного, почти не обработанного бута, преимущественно булыг, на известковом растворе с заполнением пустот мелким камнем. Согласно выводам А. А. Артёмова, высота стен была более 8 м. Судя по остаткам южной куртины, Л. В. Фирсов считал, что «оборонительные стены крепости возвышались над основанием на 8—10 м. По мнению В. Л. Мыца, их высота возле квадратной башни составляла примерно 11,5 м, а уровень боевого хода совпадал с её вторым этажом и находился в 9,5 м от дневной поверхности.

Как уже было сказано прежние ворота были замурованы в новых стенах. С полным обновлением напольной линии обороны, безусловно, возникла потребность и в новом въезде на укреплённую территорию. Но, несмотря на неплохую изученность генуэзского комплекса, крепостные ворота до сих пор не выявлены. Все же, есть, хотя и оспариваемое, предположение о наличии ворот у башни Орта-Куле. Наряду с весьма показательной ориентацией единственной боевой позиции наземного этажа башни Орта-Куле, контролировавшей подходы к указанной зоне, ещё одним, также косвенным, свидетельством данной локализации является расположение этого участка практически напротив входа в цитадель, на одной оси с улицей между кварталами.